«США И Россия: в одной лодке»

— Сейчас мы наблюдаем за обострением в отношениях между Москвой и Вашингтоном. США пригрозили России терактами в регионах. Как вы считаете, насколько серьезно это обострение, и к чему оно может привести, если стороны не договорятся по Сирии?

— В отношениях между США и Россией не может быть серьезного обострения, поскольку российский политический класс полностью контролируется американской империей. Разговоры о «вставании с колен» являются не более чем риторикой, заказанной американским Госдепом. Эта риторика необходима Вашингтону, чтобы запугивать в первую очередь европейцев, а также, в известной степени, японцев и южных корейцев, в основном, через спекуляцию российским ядерным фактором.

Россия является правопреемником проигравшей страны — СССР. Хотя имело место поражение в холодной войне, надо понимать, что последствия такого поражения не менее серьезны, чем крах в итоге «горячей войны».

Россия выплачивает громадные репарации под видом оффшорного вывода якобы частных капиталов. Одного этого факта достаточно, чтобы понять, что РФ — такой же сателлит США, как и послевоенная Германия. Именно сходство этих геополитических статусов сближает элиты в Берлине и Москве.

Что же касается декларативных угроз в связи с поведением русских в Сирии, они преследуют несколько целей. Во-первых, эти заявления подчеркивают и обостряют внимание всего мира к поведению русских, которым вменяется в вину множество убитых и искалеченных мирных граждан. США пользуются ссылками на «объективное варварство», чтобы оттенить собственное «гуманитарное превосходство».

Второй результат, которого добиваются США своими угрозами, это сокрытие в текущем режиме реального тандема американского и российского правительств. Для США очень важно продолжать хотя бы в относительной мере режим конфликтной биполярности для лучшего управления, как своими сторонниками, так и противниками.

В третьих, США то ли дают понять, то ли проговариваются относительно своей способности управлять террористическим процессом. Для американских политтехнологов крайне необходимо, чтобы мировое общественное мнение считало политический ислам постановкой американских спецслужб, а мусульман, участвующих в борьбе против Запада — либо циничными наемниками, либо идиотами, которых используют «втемную».

Таким образом, эти скандальные предупреждения, адресованные Кремлю, представляют собой рассчитанный многоцелевой ход, который, скорее всего, заранее согласован между партнерами. Так что политики Москвы не врут, когда настойчиво именуют, несмотря на внешний ход событий, американцев «нашими партнерами». Наблюдатели полагают, что это избыток политкорректности или выдавание желаемого за действительное. На самом деле, это так и есть: американцы, действительно, партнеры, старшие братья, работодатели и все прочее из того же ряда. Можно вспомнить недавний период, когда Москва открыто говорила о том, что предлагает Западу силовые услуги для контроля «экстремизма», «исламизма» и прочих угроз.

— Как вы в целом сейчас можете оценить ситуацию в Сирии и продвижение асадовских войск в Алеппо?

— Давно очевидно для всех, что асадиты не способны ни к какому продвижению и тем более выигрышу. Без поддержки Ирана и ливанской Хизбуллы агония асадовского режима завершилась бы уже пару лет назад.

На самом деле, длительное сопротивление Дамаска дало возможность суннитскому политическому исламу оформить себя как субъект исторического процесса, международного права, что видно хотя бы из объема информации, посвященной «джихадистам», в мировых СМИ. Даже если асадиты захватили в Алеппо несколько домов, это ничего не меняет в общем раскладе сил.

— После подавления путча в Турции Эрдоган стал одним из главных врагов Европы. Также стоит отметить, что Турция все больше и больше захватывает территории в Сирии. Можно ли считать, что политика Эрдогана постепенно дает свои плоды, и Турция сегодня становится субъектом международной политики?

— Прежде всего, следует сказать, что Турция стала субъектом международной политики в тот момент, когда исламская партия, близкая по идеологии к «Братьям-мусульманам», пришла там к власти. До этого Турция перестала быть субъектом международной политики одновременно с упразднением халифата в 1924 году.

Маневры Эрдогана от первоначальной позиции «ноль проблем с соседями» до вмешательства в гражданский конфликт в Сирии и шантаж Европы беженцами — это оперативная игра в контексте восстановления Турции как региональной державы. Разумеется, до Первой мировой войны Османская империя входила в «семицветье» великих мировых держав. Этот статус обеспечивался двумя причинами. Первая — это то, что Турция была географической базой последнего на тот момент халифата, центром великого исламского мира, который отстоял ядро своего суверенитета в тяжелейшей борьбе с Западом.

Вторая же причина статуса тогдашней Турции, как мировой державы, заключалась в том, что она была прямым наследником Византии, но в мусульманском обличии. Можно было придумывать сколько угодно фантазий про «Третий Рим», но, конечно, они так и оставались маргинальными измышлениями. Достаточно сказать, что уже Санкт-Петербург Петра I никакого отношения к «Третьему Риму» не имел.

Однако геополитический вздор имперского правящего класса в России и геополитическая реальность Османской империи делали две этих страны неизбежными конкурентами с обилием проливаемой крови, огромными физическими потерями и издержками в развитии обеих стран.

Следует отметить, что упомянутый вздор по-прежнему составляет скрытую часть идеологического аппарата Российской Федерации, что позволяет Западу в любой момент натравить Россию на Турцию, как это почти произошло с вмешательством российских ВКС в сирийскую гражданскую войну.

Что касается Европы, в своем нынешнем состоянии Турция, с учетом ее динамики роста (не только экономического, но и геостратегического), представляет собой более весомый центр силы, чем Евросоюз.

На первый взгляд это может показаться нелепым утверждением. Ведь Евросоюз насчитывает свыше полумиллиарда граждан, в то время как Турция в шесть раз меньше. Валовой продукт ЕС составляет четверть мирового валового продукта, превышая на пару процентов американский. Можно назвать еще ряд очевидных преимуществ такого же внешнего порядка. Однако после Второй мировой войны утвердилась следующая концепция: «геополитический карлик, но при этом экономический гигант». Так называли, прежде всего побежденных Японию и Германию, после того, как они поднялись из руин и стали ведущими производителями товаров и технологий в мире, оставаясь при этом лишенными суверенитета, побежденными придатками к главной стране Запада — США.

Сегодняшний ЕС в полной мере соответствует этому клише. Эти полмиллиарда потребителей, живущих на громадной, во много раз больше, чем Турция, территории, ничего не стоят, как политическая сила. 80-миллионная Турция несравненно более значимый игрок, чем не просто отдельно взятые Франция или Германия, но вся «Большая» Европа в целом.

Несомненно, в период правления республиканцев-кемалистов Турции также угрожала судьба быть геополитическим карликом, но ислам даже в той «мягкой» форме, которую он принял пока что в Малой Азии, чудесно преобразил внутреннюю и внешнюю реальность этой страны.

Поэтому такая постановка вопроса, что политика Эрдогана «постепенно дает свои плоды», представляет собой явное преуменьшение, способное ввести людей в заблуждение. Как мы уже говорили, эта политика дала плоды «всё и сразу». И именно поэтому турецкий народ встал грудью на пути путчистов, и, несмотря на все ранее бывшие недоразумения между властью и электоратом, не позволил лишить себя Эрдогана, видя в нём залог возврата к историческому величию и смыслу жизни.

— В урегулировании карабахского конфликта сейчас наблюдается затишье. Как на ваш взгляд, может ли быть война до конца этого года?

— Соединенные Штаты будут делать всё от них зависящее, чтобы предотвратить начало боевых действий в Карабахе. Причина этого проста. Россия сегодня не в том состоянии, чтобы вмешаться в карабахский конфликт и вывести его в направлении, которое Вашингтон мог бы одобрить. А одобрить Вашингтон может только военное поражение Баку, при котором руководство Азербайджана будет вынуждено пойти на компромисс и поступиться своим суверенитетом и своими историческими правами.

Другое дело, что интересы США, которые носят отчетливо антиазербайджанский характер (и мы не говорим уже здесь о России!), не должны быть категорическим императивом для азербайджанского руководства и тем более для политической воли народа. Именно тогда, когда Россия обладает наименьшим потенциалом для вмешательства в азербайджанско-армянское противостояние, эту войну и следует начинать! Будет ли она начата? Использует ли Азербайджан экономический и социальный упадок, который очевидно имеет место в России — это другой вопрос.

Экономическое положение Азербайджана, как и всех стран, чье благосостояние связано с экспортом нефти, вступает в проблемную, кризисную полосу. Это может вызвать у азербайджанской администрации избыточную осторожность.

Такой подход стал бы, конечно, ошибкой. Как показал опыт последнего столкновения, азербайджанские вооруженные силы вполне могут решить судьбу Карабаха молниеносным ударом. Только вмешательство третьих сил может спасти Армению от разгрома, и это вмешательств тем менее вероятно, чем скоротечнее будут военные события.

Однако здесь, к сожалению, многое зависит от человеческого фактора: психологии лидеров, тех клише, в которых они воспринимают мир и составляющие его субъекты.

Ниджат Гаджиев, Новости Азербайджана